. В прошлом году они выросли на 12% до 2,9 млрд. Фунтов стерлингов,
Гранты, выданные крупнейшими британскими благотворительными фондами, выросли на 12% до рекордного уровня в 2,9 млрд фунтов в прошлом году, согласно новому отчету.
Фонд «Тенденции развития 2017» опубликованный сегодня Ассоциацией благотворительных фондов, рассматривает грантовые мероприятия 300 крупнейших благотворительных фондов Великобритании в 2015/16 году.
В докладе показано, что Wellcome Trust по-прежнему остается крупнейшим фондом, а гранты в размере 711,7 млн. Фунтов стерлингов в 2015/16 году составляют активы в размере 19,6 млрд. Фунтов стерлингов
Если Wellcome Trust исключен из цифр, темпы роста возрастут до 14,5% в предыдущем году.
Рост связан с 5,5-процентным увеличением инвестиционных доходов и 1,9-процентным ростом добровольных поступлений в топ-300 фондов, говорится в докладе.
Это означает, что сумма, выплаченная в грантах ведущими фондами, выросла более чем на 560 миллионов фунтов стерлингов с 2012/13 года.
Стоимость всех активов, принадлежащих топ-300 фондам, выросла на 9,8% по сравнению с предыдущим годом почти до 60 млрд фунтов.
. Отчет Национального аудиторского управления говорит, что 57 млн. Грантов, выданных на благотворительные цели, не имеют никаких условий и условий, но должны были это сделать
Правительство не может сказать, все ли благотворительные организации, которым были переданы гранты из фонда штрафов Libor, потратили деньги по своему усмотрению или какое влияние оно оказало, согласно данным Национального аудиторского управления.
В своем отчете о расследовании управления фондом Libor, опубликованном сегодня, сторожевой сторож говорит, что правительство не оценивало влияние грантов по мере их раздачи.
Фонд Libor был создан после того, как в 2012 году ряд банков Великобритании, США и ЕС были оштрафованы за манипулирование ставкой Лондонского межбанковского предложения или Libor. Правительство обязалось предоставить средства от штрафов, а также денег взятые из банков как штрафы за манипулирование валютными рынками в 2015 году, к хорошим причинам.
До этого месяца НАО установило, что из общего фонда в размере 973 млн. Фунтов стерлингов правительство выделило 773 млн фунтов стерлингов на хорошие причины, а оставшиеся 200 млн. Фунтов стерлингов пообещали Департаменту образования предоставить ученичество.
В докладе говорится: «Правительство пока не может продемонстрировать влияние грантового фонда Libor, поскольку оно не оценивало влияние схемы грантов в благотворительном секторе. Однако он обязался завершить внешнюю оценку в 2018 году после завершения ретроспективного анализа в декабре 2017 года ».
К тому времени, когда эта оценка будет завершена, более 80 процентов фонда будут присуждены, согласно докладу.
Представитель Казначейства сказал, что правительство обязалось обеспечить, чтобы фонды Libor использовались в том виде, в котором они были предназначены.
«Это включает рутинный обзор на протяжении всего периода предоставления гранта, чтобы обеспечить достижение ценности для денег», – сказал он.
Представитель сказал, что средства были инвестированы в важные инициативы, такие как помощь ветеранам получить поддержку, которую они заслуживают.
Лариса Аврорина, один из ведущих грант-менеджеров страны говорит о внутреннем устройстве грантовой сферы в России
Лариса Аврорина, руководитель программы развития фондов местных сообществ CAF Россия
«Это очень мощная площадка, ведущий, как я считаю, регион в стране, где отлично развита грантовая культура, проектная культура, включающая в себя все – и оценку, и обучение», – так говорит Лариса Аврорина, руководитель программы развития фондов местных сообществ CAF Россия. Поэтому мы начинаем разговор об «анатомии русского гранта» с региональных грантозаявителей.
Это как зажечь свечу
Работа переговорной площадки «Благотворительность: действующие механизмы и перспективы развития». Фото: new.vk.com
— Как сейчас развиваются некоммерческие организации в регионах, и насколько они стали лучше подготовлены как грантозаявители?
— У них появилась возможность получать гранты, но нужно знать правила и уметь ими пользоваться.
А теперь вопрос: а кто их учит?
Несколько лет тому назад, в том числе при поддержке международных организаций, было много тренинговых программ. Создавались ресурсные центры, которые учили организации «получать гранты», но потом количество обучающих программ резко сократилось.
У нас же появились большие грантовые программы, президентский грант. Появились операторы президентских грантов, профессиональные организаторы конкурсов, крупные и сильные.
Но нужно учить. Потому что часто гранты воспринимаются как просто финансовая помощь. Потекла крыша – идут в муниципалитет, там говорят, что денег нет. Тогда НКО узнает о грантовых конкурсах – и пишет туда. Для региональных маленьких структур это часто просто финансовый источник, а это ошибка.
– А в чем смысл гранта? Даются некие деньги на новый проект, но грант не предусматривает постоянного финансирование, и получается, что никто не гарантирует проекту жизни «после гранта».
– Это всегда для организаций шанс и возможность. Если это первый грант, то это такой старт-ап, у НКО появился шанс получить ресурсы и дальше от них самих зависит, смогут ли они правильно их использовать, или видят себя в короткой перспективе. Но — я вижу источник проблемы в грантах на короткий срок.
Поэтому в программе развития фондов местных сообществ мы используем многоуровневую систему. Участниками могут быть как начинающие, так и достаточно опытные организации. Для сильных мы все время поднимаем планку, поддерживаем профессиональное и институциональное развитие, чтобы НКО вышла на самодостаточный уровень развития, приобрела устойчивость. У нас есть номинация «старт-ап», когда мы даем грант тем, кто только-только начинает, и тогда мы дальше можем увидеть, вот этот старт-ап вырастет или не вырастет. По итогам отчетного периода мы анализируем результат. Если мы видим, что НКО начинает развиваться, расти, у нас есть номинация – «девелопмент», развитие. Такой грант позволяет организации выйти на новый уровень, освоить новые фандрайзинговые технологии, реализовать в сообществе новые программы. И наконец, у нас есть уже очень высокий уровень номинаций – «альянс». Их получают сильные фонды местных сообществ, которые сами стали обучающими площадками, такими центрами развития. Так мы структурировали программу за 12 лет.
А бесконечно поддерживать организацию, – это неправильно. Нужен профессиональный рост. Как только эти маленькие организации становятся нужными для своей целевой группы, они превращаются в профи, которые уже могут привлекать деньги, – региональные, муниципальные . Они могут стать партнерами для муниципалитета, например, в решении социальных задач.
– Часто просят гранты на проведение фестивалей. Порой это смущает – опять же это разовое мероприятие. Но фонды-грантодатели считают, что подобные события развивают регионы. Как вам кажется, правильно ли давать гранты на такие события?
– Я тоже не очень люблю, когда поддерживают какой-то абстрактный праздник, чествование. Например, часто любят ссылаться, что ветеранам на 9 мая или заслуженным работникам нужно устроить чаепитие. Мне кажется, на это можно не брать государственные деньги. Это можно организовать более человеческим и ресурсосберегающим способом. Но вот когда делаются фестивали, тут нужно смотреть: может из этого вырасти что-то или нет.
У нас есть пример – село Сорокино в Тюменской области, там создан фонд местного сообщества. Они сделали фестиваль. Пригласили на него бывших своих жителей, диаспору.
Тех, кто когда-то уехал отсюда – и остались родственники, отчий дом, бабушка, дедушка, кто-то приезжает на лето… И вы знаете, все это удалось. Приехали люди, и увидели, что они могут не просто бока пролеживать у бабушки на завалинке и загорать в огороде, а тут еще какая-то жизнь развивается, продолжается, они втянулись в это дело, и стали помогать, участвовать в проектах. Поняли, что и здесь все может как-то развиваться, шевелиться, и это будет интересно.
Для меня это хорошая иллюстрация благотворительности на селе – потому что часто меня спрашивают: ну какая там благотворительность, у нас все бедные. Но вот такой фестиваль привлекает дополнительные инвестиции в территорию. Когда мы видим, что заявители хотят привлечь людей, хотят чтобы это было интересно, завораживало, включало их в новые процессы и способствовало развитию– вот такие фестивали стоит поддерживать.
Такие инициативы мы тоже поддерживаем. Половина наших фондов местных сообществ – сельские фонды в удаленных, неиндустриальных территориях. Там нет никаких больших денег, нет большого бизнеса. Но запрос на движение и развитие оттуда пошел. Потому что люди тоже хотят, чтобы у них было, как в большом городе, были события, чтобы было интересно, чтобы они могли в этом участвовать. А праздников у них маловато, так что местное сообщество используют праздники как фандрайзинговые мероприятия. Такие события объединяют и аккумулируют ресурсы, и это начинает работать на сообщество. Это как зажечь свечу.
– Какую часть бюджета НКО должен составлять грант? Это основное финансирование или, скорее, некий бантик, дополнительный бонус?
– Это зависит от программы, которую планирует донор-грантодатель. Можно, скажем, сказать: ребята, сто процентов наши, сто процентов ваши. И при этом задача будет поставлена так, что организации не смогут в этом участвовать, – потому что у них запросили большое софинансирование. Это всегда искусство планирования грантовой программы. Надо оценивать возможности той целевой группы, которую вы приглашаете к участию. Например, грантодатель объявляет, что хочет, чтобы решилась такая-то социальная проблема, и он может дать грант такого-то размера, не больше. Но способны ли наши участники конкурса, наши потенциальные грантополучатели, привлечь остальное финансирование? Надо все просчитывать.
С другой стороны, есть примеры, когда организации участвуют в грантовых конкурсах за счет привлеченных местных ресурсов, которые представляет фонд местного сообщества. И они будут биться за пять, за десять тысяч рублей. Потому что они уже ведутработу, и им просто на не хватает денег, и тогда она пишут заявку – ребята, мы вот делаем это и это, и будет хорошо и замечательно, если вы нам поможете вот этот кусочек закрыть финансово. Плюс – для них это еще и уважение в сообществе как к победителям в конкурсе.
– То есть это бантик в данном случае?
– Нет, это не бантик. Бантик – это когда мы, например, говорим про пиар, обещаем, что звезд пригласим. На бантик вообще донор, особенно за счет местных ресурсов, денег не дает. Обычно же у фонда есть уже продуманный проект, с выстроенной логикой.
– А может быть наоборот – у организации мало денег, а грант они хотят получить большой?
– Может. Понимаете, всегда должно быть софинансирование, потому что это стимул для организации – прежде всего в том, чтобы они могли просчитать собственные возможности и ресурсы. «Мы понимаем, мы умеем, мы знаем, но у нас нет денег». И вдруг появляется возможность привлечь существенные деньги, которые помогут решать эту проблему.
Но надо помнить, что если сама организация маленькая, то она не сможет освоить большие деньги. Ведь это же колоссальная отчетность, ответственность, это умение планировать. Два миллиона рублей, скажем, – что это такое для маленькой организации? Это значит, что они должны найти партнеров, они должны выстроить весь финансовый, весь программный менеджмент. Они должны точно позиционировать программу, и так далее.
Поэтому я считаю, что маленьким организациям неправильно давать большие гранты. Это будет неэффективно. Поэтому, когда мы выращиваем организацию, мы ей даем сначала грант-старт-ап. Скажем, это могло быть три, пять тысяч долларов. То есть примерно триста тысяч, на восемь-десять месяцев.
– В чем интерес грантодателя? Это абстрактное доброе дело, филантропия, или все же есть определенная цель?
– Прежде всего, это достижение результатов. Грантовый конкурс –возможность быстрого реагирования на проблему. Организации могут быстро подключиться к ее решению. Поэтому это такой ларец, в котором есть ресурсы.
– Цель государства понятна – благодаря развитию таких организаций и сообществ решаются социальные проблемы, допустим, региона. А с точки зрения фонда-грантодателя? Он же тратит свои деньги.
– У нас есть разного типа фонды. Допустим, частный фонд определяет для себя ту сферу, которую он бы хотел поддержать. Для многих это репутация. Фактически, действительно чистая филантропия. Сам фонд ничего не получает от этой деятельности – он отдает. Частный фонд – допустим, как Фонд Тимченко, – это компания, управляющая благотворительными ресурсами, которая определяет новые сферы их применения, анализирует и решает, что важно. Скажем, фонд Тимченко первый начал поддерживать пожилых. Да, занимается, конечно, государство. Но не как перспективной категорией.
Или корпоративные фонды. Но они чаще работают на территориях присутствия бизнеса. Такие фонды тоже дают гранты. РусАл, Норникель, Северсталь, Объединенная металлургическая компания, – корпорации создают фонд как управляющую организацию своими благотворительными программами.
– Как правильно оценивать результаты? По каким критериям в отчете можно понять, что это настоящий результат, не бумажный?
– Есть набор инструментов, которые позволяют донору, грантодателю, отслеживать результат. Это прежде всего постоянный мониторинг и системы отчетности, финансовой и программной. И оценочные инструменты. Система оценки изменений, оценки достижения результатов, оценки устойчивости, и так далее. Но независимая оценка стоит довольно дорого. Поэтому чаще грантодатели опираются на представленные документы. Мы можем говорить, были ли деньги потрачены в соответствии с бюджетом или, допустим, были нарушения.
У нас, скажем, очень строгие требования к соблюдению структуры бюджета. Если, например, у организации в каком-то месте не хватило денег, и они просят со статьи на статью перевести, мы всегда запрашиваем основание, – почему. Допустим, деньги были заложены на печать, а они просят перевести на семинар. Но тогда мы задаемся вопросом: ведь если вы не напечатаете запланированные материалы, или брошюры и так далее, ваша целевая группа не получит информацию. Разрушится ткань проекта. Значит, НКО надо придумать, где взять недостающие деньги – найти, например, спонсора.
– Как понять, что не проекты-заявители, а сам грантовый конкурс и работа грантодателя были эффективны?
– Это очень большая задача, и мало кто это делает: нужно проводить оценку самой программы, включая тех, кто разрабатывал и тех, кто в ней участвовал. И это довольно профессиональная, и объемная, дорогая вещь.
Если этот грант от частного фонда, то он сам делает для себя оценку, то есть фактически отчитывается сам перед собой. А если это был грант от фонда местного сообщества (а грантодатель эти деньги собрал, аккумулировал ресурсы от сообщества), – он перед ним отвечает за эти деньги. Поэтому такой фонд всегда ведет постоянную оценочную деятельность.
Допустим, такой фонд может управлять именным проектом. Скажем, есть бизнесмен Василий Петров, к которому все время ходят и просят деньги, но отказать всегда не просто, а ресурсов не хватает, чтобы всем помочь.. В этом случае он может в фонде местного сообщества (ФМС) открыть свой именной фонд. И отправлять своих просителей туда. Фонд в этом случае становится управляющим и отчитывается перед его создателем.
Обычно работу грантовой программы оценивает тот, кто ее разрабатывал и принимал по ней решение. Но нужна и внешняя оценка. В свою программу на протяжении всего, более чем десятилетнего периода, мы приглашали независимых экспертов, даже международных. В последний раз, когда мы это делали, в 2014 году , по результатам мы опубликовали доклад «Местная филантропия национального значения». Это стоит денег и далеко не каждый донор это делает, но мы делаем.
– Каковы наиболее частые ошибки заявителей в грантовых заявках, в отчетности, в коммуникации с грантодателем?
– Мне кажется, первая ошибка – заявители недооценивают или неправильно оценивают задачи конкурса. У каждого конкурса и у каждой программы, свои рамки. Поэтому заявитель должен понимать, каковы цели грантовой программы, зачем в нее вкладываются ресурсы, что грантодатель ждет от участника. Часто же организации просто подают заявки, не вдумываясь.
Еще одна типичная ошибка – завышенные бюджеты в заявке. Даже не потому, что просят много денег – а потому, что хотят их потратить недостаточно эффективным образом. Они закладывают неэффективные статьи расходов.
Вот недавно я оценивала один из проектов. Крупная общественная организация написала заявку, и очень была обижена, что не получила грант. Но что у них было в бюджете? Какую задачу они хотели решить? Устраивать праздники, встречи, приемы – то есть нужны деньги на банкет, на мероприятие. Но кто же будет давать грант на банкет? Уж точно не в рамках программ, которые ориентированы на решение социальных проблем.
Или я часто видела проекты, когда, например, в бюджете пишется: у нас спонсором выступает такой-то крупный театр, устраивает благотворительные спектакли для ветеранов труда, войны, района и так далее. И в бюджете пишут, что они этому спонсору заплатят за билеты. Непонятно, это спонсорство или, возможно, партнерские, дружеские отношения и деньги ни причем?
И вот такие вещи – те самые «бантики», на которые просят довольно значительные деньги. Без бантиков тоже ведь не обойдешься, они тоже иногда нужны. Но не корзина с бантами. Не за счет государственных денег.
– Есть какие-то ошибки с точки зрения выбора основного направления, на которое организация хочет получить грант?
– Да, очень много случаев, когда организации распыляются, просят гранты на разные программы. У организации должна быть миссия. НКО будет успешна, если соответствует этой миссии.
А есть некие профессиональные просители, которым просто деньги собрать. Хотите – на детей, хотите – на стариков, хотите – на лыжные гонки попросят. На что угодно. Такие заявители могут летний лагерь организовать, зимний лагерь организовать, или поход – это организаторы, менеджеры, но это не организация.
– На грантовый конкурс могут быть поданы тысячи заявок. Как при этом соблюсти объективность? Как грантополучателям убедиться, что их правильно оценили?
– Грантодатель собирает экспертов и прежде всего следит, что бы у экспертов не было конфликта интересов. Эксперт подписывает соглашение, что если выясняется, что он связан с организацией-заявителем, то он ее не оценивает. Это уже дело порядочности и репутации. Репутационные риски – это всегда очень чувствительная тема.
– Элемент договоренности или коррупции отсутствует?
– Обычно есть несколько систем отсева. Первая ступень – техническая: заявитель не представил необходимые документы, опоздал, неправильно оформил и так далее. Это решает технический персонал, допуская или не допуская заявку на конкурс. Затем формируется экспертный совет. Мы, как правило, друг друга не знаем, не знаем, кто оценивает конкретную заявку. Заявку читает как минимум три эксперта. Бывают сложности, когда один эксперт, скажем, оценивает очень жестко, а другой ставит мягкие оценки. Это приходится нивелировать. Некоторые грантодатели проводят тестирование среди экспертов, но далеко не каждый это делает.
После получения экспертных оценок заявки рейтингуются. И здесь тоже происходит отбор. Грантодатель смотрит: допустим, есть три миллиона, а у нас хороших заявок, с высоким рейтингом, на четыре миллиона. Всегда грантодатель стоит перед выбором. Либо пожертвовать отличными проектами и поддержать только тех, кто попадает в эти три миллиона. Либо еще раз посмотреть проекты и скорректировать бюджеты, там, где это приемлемо. Но это увеличивает нагрузку на программу и экспертов. И обязательно должно быть зафиксировано в положении о грантовой программе заранее.
После экспертов (их данные никогда не раскрываются) все решает конкурсная комиссия, она рассматривает список прошедших отбор заявок.
– А судьи кто? Как подбираются эксперты? И получают ли они зарплату за свою работу?
– Бывает по-разному. Недавно я, скажем, работала экспертом для двух регионов, но бесплатно, как волонтер. Мне хотелось помочь, и это носило обучающий характер, потому что у меня гораздо больше опыта, чем у тех экспертов, которые там работали. Но как правило, крупные доноры такую работу все-таки оплачивают.
Кто вообще становится экспертом? За много лет уже сформировано экспертное сообщество в России. Как правило, приглашаются люди, которые уже обладают необходимыми компетенциями. Бывает, что экспертами выступают лидеры общественных организаций, которые обладают опытом разработки и реализации проектов.
Эксперт, во-первых, знакомится с политикой конкурса, с задачами, стоят перед программой, с набором критериев, по которым он должен оценивать заявки. Некоторые конкурсы настолько перегружены индикаторами, критериями, вопросами, на которые должен ответить эксперт, что это сумасшедшая работа.
– Есть ли общие правила игры, какой-то кодекс эксперта?
– Главный кодекс эксперта — это его репутация
Перед началом работы, как я говорила, эксперт подписывает заявление об отсутствии конфликта интересов. Я уже много лет занимаюсь разработкой различных конкурсов и грантовых программ. В какой-то момент, примерно в 2002 году, несколько грант-менеджеров и экспертов ведущих фондов поняли, что возникла ситуация, когда стали активно развиваться различные программы с использованием грантовых конкурсов. Это программы корпораций, региональные и муниципальные конкурсы, стали появляться частные фонды.
А знаний, как это сделать правильно и профессионально, как минимум, не достаточно, и не хватает специалистов. То есть определился запрос на подготовку таких специалистов, разработку стандартных процедур и правил организации и проведения конкурсов.
И тогда мы, группа грант-менеджеров энтузиастов, создали Российскую школу грант-менеджеров. Задача Школы не только сформулировать основные правила грантмейкинга, но попытаться сформулировать базовые основы и кодекс новой профессии. Школа работала 4 года. Тогда у нас было очень много слушателей, от представителей некоммерческих организаций до муниципальных служащих и представителей корпораций.
Мы разрабатывали вместе с юристами, какой должен быть обязательный пакет документов, как формировать экспертный совет, что бы не было конфликта интересов. Думаю, мы можем гордиться тем, что тогда сумели заложить основы новой профессии, сформулировать основные принципы создания грантовых программ.
— Если грантодатель дает деньги хорошо зарекомендовавшим себя и развивающимся грантополучателям, то ведь получается, что он поддерживает одни и те же НКО? Это дает простор критикам: опять этим дали, а нам не дали. Вы знаете, что так происходит после каждого конкурса…
– А это, опять же, уже искусство планирования грантовых программ. Конечно, сильные организации умеют писать заявки, они точно знают, как правильно выстроить проект. Но если у нас не будет номинации для маленьких, если мы не разделим сильные и начинающие НКО, то к сильным маленькие никогда и не подтянутся.
– А как вы оцениваете недовольство результатами конкурсов – это ревность? Есть ли в этом недовольстве хоть какая-то объективность? И вообще – может ли быть, что грантодатель пристрастен?
– Недовольные есть всегда. Есть победители и те, кто не получил финансирование.
На своих семинарах, лекциях, мастер-классах я всегда говорю: ребята, вы же понимаете, конкурс есть конкурс, вам никто не обязан, вы можете его выиграть, а можете проиграть. Возьмите те же музыкальные конкурсы, да любые. Сегодня я лауреат, занял первое место, а на следующем не прошел в финал. Любой конкурс – это вызов.
И мне кажется, что для организации это тоже хорошая школа. Раз попробовали, два попробовали, и, кстати, хорошо, если они получают обратную связь, в чем были недоработки или ошибки.
– Могут быть у грантодателя какие-то «черные» списки грантозаявителей? Допустим, они просят средства на что-то несерьезное, или каждый раз неправильно составляют заявки, или делают еще какие-то ошибки?
– Сейчас этого меньше, но раньше такая практика была у некоторых фондов. Пока у нас в России были международные гранты, некоторые доноры вели такие «черные списки». Я не могу сказать, что они обменивались активно этими списками. Но с организацией, если она проштрафилась, неправильно потратила ресурсы и так далее, – с ней прекращали иметь дело.
То есть в такие списки попадали те, кто допускал нарушения в использовании грантовых средств или не представлял отчет.
Финансирование может быть как пожертвование или выдача субсидий, а может быть за счет государственных средств. Отчетность в этом варианте жесткая. И если фонд-оператор видит, что неправильно израсходованы ресурсы, он вправе вмешаться, и я знаю случаи, когда был запрос на возврат денег, потому что это государственные средства.
– А есть, наоборот, у грантодателя «призовые скакуны», гордость, такие прекрасные грантозаявители, которыми потом можно гордиться?
– Мне кажется, когда ресурсы гранта правильно использованы, без всяких нарушений, и есть хороший результат, – и у каждого отдельно, и общий результат – это есть предмет гордости. Я, например, горжусь каждым, кто у нас участвовал в программе развития фондов местных сообществ.
Например, есть очень сильные фонды, которыми можно гордиться, потому что они стали профессиональными организациями, и даже операторами крупных корпоративных, частных фондов или государственных программ по выделению субсидий в регионах. Такие фонды зарекомендовали себя как профессиональные экспертные организации, способные не только вести конкурс, но проводить мониторинг, оценку, готовить экспертов и так далее.
А есть и маленькие организации, которыми хочется гордиться.
Вот к нам на конкурс как-то пришел проект в номинацию старт-ап из маленького поселка городского типа с замечательным названием Пряжа –это в Карелии, недалеко от Петрозаводска.
Там образовалась инициативная группа людей. В какой-то момент некоторым из них показалось, что как-то увядает все – то ли уехать отсюда, место сменить, работу, жизнь.
А потом эти люди вдруг посмотрели вокруг себя и увидели, что вообще-то к ним приезжают люди из других регионов, например, из Санкт-Петербурга, еще откуда-то, открывают свое дело. И вот тогда пришло понимание, что в Пряже есть нечто такое, что привлекает. Тогда они решили посмотреть, что может быть интересным, что может стать точкой развития и встретиться с этими людьми, которые приехали. Вместе придумали массу интересных проектов.
В итоге сейчас там совершенно замечательный фонд местного сообщества. Они, например, создали мастерскую, стали восстанавливать местные ремесла. Развивают социальное предпринимательство. Появился в поселке каток – не у государства деньги стали просить, а люди сами собрали средства и построили. Сейчас делают сквер. У нас они получили грант как старт-ап.
Та же деревня Сорокино, про которую я рассказывала, – тоже грантозаявитель, которым можно гордиться. Они были старт-апом, теперь получили грант по развитию ремесел в фонде Тимченко. То есть сельский фонд местного сообщества стал заметной ячейкой в культурной мозаике на карте России.
Грантодатель не просто поддерживает и развивает проекты и организации. Вокруг грантополучателей развиваются люди, формируется новый тип ответственных отношений. Мне кажется, что это и есть самое важное в развитии грантовых программ.
Уже второй год подряд, Schwab Благотворительные гранты от донорских средств советовали превысили $ 1 млрд, Schwab объявила в среду.
Гранты на благотворительные и не-для-прибыль составила $ 1,2 млрд в течение финансового года, который закончился 30 июня 12-процентное увеличение по сравнению с прошлым финансовый год, когда гранты преодолел отметку в 1 миллиард долларов в первый раз. Более 56000 благотворительных организаций получил пожертвования.
Наибольшее количество грантов пошли в организации, ориентированные на здоровье человека и услуг, религии и образования. Почти $ 7 миллионов пошли в таких организаций, как Врачи без границ, Международный комитет спасения и спасения детей Foundation, чья работа включает в себя помощь беженцам от войны в Сирии с медицинской помощи, временное жилье, питание, одежду и другие ресурсы.
Для оказания помощи донорам в принятии взносов в поддержку глобальных кризисов, Schwab Благотворительный в этом году начали предлагать персонализированные рекомендации от профессионалов с опытом работы в области международного предоставления.
“С очередным рекордным годом предоставления, наши доноры еще раз продемонстрировали свою необычайную щедрость,” говорит Ким Лоутон, президент благотворительного Schwab. “Несмотря на бурный год для фондовых рынков и инвестиций, донорами средства рекомендуется оказывается устойчивой силой в филантропии.”
Пятьдесят девять процентов вкладов в донорских благоразумно средств были из оценены, неденежные активы, такие как публично торгуемых акций, а также более сложных активов, таких как ограниченный запас, интересы в частных предприятий, недвижимости, фонды прямых инвестиций, венчурного основные фонды и хедж-фонды.
Когда оценены активы, удерживаемые в течение года или больше вкладываются в донорского благоразумно фонд или другой общественной благотворительности, они, как правило, не облагаются налогом на прирост капитала, когда они продаются. Это означает, что доноры могут реализовать до 20 процентов в экономии налогов, что позволяет им потенциально дать даже больше, чем они в противном случае были бы свои любимые благотворительные учреждения, говорит Шваб.
ОК РУСАЛ, один из крупнейших в мире производитель алюминия, подвел итоги грантовой программы «Помогать просто». Из 220 проектов, поданных на конкурс, победителями признаны 43. На их реализацию компания направит 2 млн рублей. Общая стоимость проектов с учетом софинансирования составляет 4,5 млн рублей.
Грантовую поддержку компании получили проекты, которые направлены на оказание помощи и шефскую поддержку детских домов, пенсионеров, инвалидов, многодетных семей, социальных и образовательных учреждений, безвозмездное оказание профессиональной помощи для социально незащищенных слоев населения (создание «телефонов доверия», консультационных юридических, медицинских, образовательных пунктов и т. п.), а также на организацию образовательных мероприятий для волонтеров (фестивали, тренинги, клубы).
Среди поддержанных инициатив – создание тактильных книг для слабовидящих детей в Абакане, открытие школ для волонтеров и больничных клоунов в Ачинске, Красноярске и Новокузнецке, организация работы творческих мастерских для реабилитации детей-инвалидов в Братске и Саяногорске, создание семейной мультипликационной студии в Каменске-Уральском и проведение серии интегрированных игр с участием детей-сирот, детей-инвалидов и творческих молодых людей, имеющих инвалидность, в Новокузнецке и другие. Максимальная сумма гранта составляет 50 тыс. рублей.
Победители грантового конкурса были определены Экспертным советом, в состав которого вошли внешние эксперты в области благотворительности, представители органов власти, некоммерческих организаций, бизнеса, РУСАЛа и Центра социальных программ.
Грантовый конкурс «Помогать просто» проходит в рамках одноименной социальной программы по развитию общегородского и корпоративного волонтерства и направлен на вовлечение жителей городов в добровольческую и общественно полезную деятельность, поддержку инновационных решений в области благотворительности и добровольчества, а также на создание единого коммуникационного пространства для волонтеров. Помимо конкурса программа «Помогать просто» также включает в себя обучающую площадку «Школа волонтерства», интернет-сервис «Помогать просто» (pomogat-prosto.ru), ежегодный благотворительный Новогодний марафон «Верим в чудо, творим чудо!» и партнерскую программу «Национальный совет по корпоративному волонтерству».
В 2016 году в географию конкурса вошли 17 городов и поселков присутствия компании: Абакан, Ачинск и Ачинский район, Братск, Каменск-Уральский, Краснотурьинск, Красноярск, Москва, Новокузнецк, Саяногорск, Алтайский и Бейский районы Республики Хакасия, Североуральск, пос. Таежный, Тайшет, Шелехов и Шелеховский район.
– Конкурс волонтерских проектов «Помогать просто» мы реализуем уже в третий раз. И каждый раз на конкурс поступает все большее количество заявок – в этот раз мы рассмотрели 220 проектов, это самый высокий результат за все время. Неизменно интерес к конкурсу проявляют не только учреждения, которые специализируются на оказании помощи социально незащищенным группам населения, но и инициативные группы: в 2016 году практически половина поддержанных проектов написана городскими и корпоративными волонтерами. Хочется отметить и весомый вклад заявителей в социальные проекты, который в этот раз составляет более 50%. Это говорит о большом стремлении активных и неравнодушных людей оказывать помощь тем, кто в ней нуждается, – отметила Вера Курочкина, заместитель генерального директора РУСАЛа.
Администрирование и организационное сопровождение программы «Помогать просто» осуществляет Центр социальных программ РУСАЛа. Дополнительную информацию о конкурсе и список победителей можно получить на сайте Центра социальных программ РУСАЛа: www.fcsp.ru
Победители программы грантов сберегательного банка Бельмонт были объявлены в понедельник — $ 30,000 от Waltham Фонда .
The MacArthur Elementary School PTO заняла первое место и получил $ 10 000 за обновление и расширение детской площадки школы.
Члены The MacArthur Elementary School PTO получают свое первое место и $ 10,000 призовых от Hal Tovin (слева) и Роберт Моррисси (справа), члены совета Belmont Bank Foundation Сбербанк. жители Waltham имели право голосовать за своих любимых некоммерческой. The MacArthur Elementary School PTO будет использовать свой грант сообщества для модернизации и расширения их игровой площадки. С 2012 года Фонд выделила более $ 700 000 местных групп в районе Большого Бостона.
Вот посмотрите на остальных победителей:
2-е место — Кеннеди средней школы PTO: Их $ 8000 приз будет использоваться для 8-го класса поездки в Вашингтон, округ Колумбия.
3-е место — Плимптон Школа PTO: Их $ 6000 приз пойдет на их здоровье и хорошее самочувствие Совета программирования.
4-е место — Waltham мальчиков и девочек клуба: Клуб был награжден $ 4000, который будет поддерживать запуск мирового искусства.
5-е место — Waltham Land Trust: Их грант $ 2000 будет использоваться для Гринуэй проекта Western.
Во время первого раунда, номинированные благотворительные организации в Waltham просили нанести на 22 апреля с подробным объяснением того, как будут использованы эти деньги. Затем жители Waltham попросили голосовать на какие организации они хотели бы видеть получить гранты.
Более 2600 голосов были подсчитаны для определения победителей.
Janelle Gee (Waltham YMCA), Джен Parad (Waltham YMCA), представитель штата Том Стэнли, Нэнси Stanton (Watch CDC), Кади Tarlecky (Waltham YMCA), Шеннон Жулиано (Макартур Начальная школа ВОМ) участие в благотворительной программе Giving Waltham, устраиваемый Belmont Bank Foundation Экономия по 9 июня в Westin Waltham. Более 2600 голосов были подсчитаны наградить более $ 30 000 в виде грантов от Фонда банка.
Все организации на избирательном бюллетене сподобились на приеме у Waltham Westin четверг вечером. В дополнение к пяти ведущих получателей, следующие местные благотворительные организации получили грант в $ 500:
С 2012 года Банк Фонд Belmont Сбербанк способствовало более $ 700 000 местных групп в районе Большого Бостона.
На ежегодной премии благотворительных грантов Luncheon в четверг, 26 мая, Мэдисон Ротари клуб представил гранты 53 местных благотворительных организаций, представляющих искусство, образование, социальные услуги, молодежные программы и легкой атлетике.
Джон Кроткая, председатель Комитета благотворительных грантов Мэдисон Ротари упоминавшееся, что Мэдисон Ротари распределяет более $ 80000 в непосредственной поддержки местного сообщества, включая стипендии колледжа, молодежные программы обмена, словари для Мэдисон 3-х классов, а также борьбе с голодом 3.6 проекта.
Кроме того, Madison Ротарианцы способствуют тысячи часов времени добровольца. Г-н Мийк представил членам Комитета грантов, которые представили чеки в различных категориях:
ПОВЫШЕНИЕ нашего сообщества
Мэдисон Рождественский комитет, Мэдисон Общий бассейн, отдел Мэдисон Огонь, Мэдисон день мая, четверг Утренняя клуб / Мэдисон общинный дом
Поддержка образования и молодежных групп
Школа для взрослых в Chathams, Madison & Florham Park; Американский легион Сообщение # 43, Центральный проспект Школа ВОМ, Друзья Madison Public Library, скаутов Северного Нью — Джерси, грамотность добровольцев Моррис Каунти, штат Мэдисон Спортивный фонд, Фонд Мэдисон образования, Мэдисон хоккейного Booster клуба, Мэдисон средней школы Гала, Madison Junior School Атлетик Организации, Мэдисон Little League, Madison Music Association, Madison Take Down клуб, NORWESCAP, патриоты-Path Совет бойскаутов Америки, команда Eagle Foundation
СПОНСИРОВАНИЕ искусствах
барочный оркестр Нью — Джерси, Bickford театр, Chatham сообщества игроков, Танцевальные инновации, фисгармонии хорового общества, Мэдисон искусств и культуры Альянса, Музей древнерусской разнорабочих, драматургов NJ, Шекспировский театр Нью — Джерси
ОКАЗАНИЕ с особыми потребностями
Cheshire Home, Easter Seals из Нью — Джерси / Camp Веселое сердце, ECLC из Нью — Джерси
ФИНАНСИРОВАНИЕ УСЛУГИ ОБЩИНА
Мосты Outreach, Хабад Юго — Восточной Моррис Каунти, Creature Comfort Pet терапии, общий суп кухня и Outreach центр, Каза (суд назначен специальным Защитники Моррис и Сассекс уездах), Дейдра O’Brien центр защиты детей, ЭПОХИ, семьи Обещание Моррис Каунти, Грейс консультационный центр, гало для Ангелов, межконфессиональная еды буфетная, Madison Area YMCA, Моррис Среда обитания для человечества, дошкольный Advantage, проект сообщества Pride, старший Услуги центре Chathams, приходящая медсестра ассоциации Северной Нью — Джерси, Центр женского в County College Моррис
Западные доноры заявляют о значительной финансовой помощи, предоставленной Украине, но ее эффективность под вопросом. Простые украинские граждане не видят не только обещанных Юрием Луценко два года назад американских вертолетов «Апач» и ПТРК «Джавелин», но и вообще каких-то положительных примеров использования западных денег. Выделение десятков миллионов долларов на сомнительные проекты вызывает вопросы о целях и мотивах доноров, а отечественные эксперты говорят о лоббизме и непрозрачности в этой сфере.
Начиная с 1991 года, в Украину поступило и «освоено» грантов на суму более чем $9 млрд. Из них около $3,3 млрд реализуются в данное время. Этот показатель не учитывает гранты частных организаций, включая таких крупных доноров, как фонды Джорджа Сороса или Майкла Блумберга. Соответственно, реальный объем финансовой помощи намного выше указанного. Отследить количество и суммы грантов, которые выделяются в нашей стране, не просто, а результаты их реализации – еще сложнее. В Украине не существует законодательных требований к использованию, регистрации или отчету по грантам, хотя часть из них регистрируются в Министерстве экономики для того, чтобы избавиться от уплаты НДС. Но даже знакомство со списком грантов и их реципиентов полезно для того, чтобы понять, какие проекты профинансированы Западом, и проверить практический результат полученной помощи. Continue reading
На расчётный счёт (гривна, UAH)
БО «Благотворительный фонд «Помощь малообеспеченным онкобольным»»
р/с 26004054329902
ЄДРПОУ/ДРФО 39959592, Южне ГРУ, МФО 328704
в ПАО КБ «ПРИВАТБАНК»
Назначение платежа: благотворительная помощь малообеспеченным больным.
Помощь онлайн
— Visa/MasterCard
— наличными в терминалах
— Invoice на e-mail
— MasterPass
— Приват24 Помочь онлайн — LiqPay